Игорь Тихорский - Лунный свет[ Наваждение Вельзевула. "Платье в горошек и лунный свет". Мертвые хоронят своих мертвецов. Почти конец света]

— Отвечать быстро и по существу. Кто тебя нанял подсыпать порошки отцу Евгению? Быстро!

— Я… какие порошки… я…

— Якать будешь на суде, сука! Понял?! Тебя не то что чтецом, нищим с язвами по всему телу к православной церкви подпускать нельзя! Гад! Пришибу! Говори быстрее! — Для вящей убедительности я слегка приложился к его скуле. Голова его мотнулась в одну сторону, потом в другую, как у китайского болванчика.

— Вы не имеете права! Я буду жаловаться!

— На том свете пожалуешься! Ты что, думаешь, я и впрямь опер? В моей конторе одни авторитеты, у нас опера в шестерках служат, понял, сука! Кабы не босс мой, верующий, я бы тебя без вопросов примочил. Да вот беда, боссу нужен Зомби по личному делу. А он, падла, на дно ушел. И ты мне все расскажешь! Понял?

— Я понял, — перепугался мой допрашиваемый, — но ей-ей, никакого Зомби не знаю. А упросил подсыпать наркоту настоятелю владелец иконной лавки, вернее антикварной, Александр Григорьевич Мелихов. Говорит, чтобы был сговорчивее, когда у него иконы покупают. Я не хотел, а он припугнул. «Делай, — говорит, — как велят, а то начальство епархиальное о твоем прошлом узнает». А у меня отсидка была за дела с досками. Дело, конечно, прошлое, но для работы в церкви… сами понимаете… Я и согласился. Да и доза-то была, тьфу…

— Гнида! Сейчас поедем к твоему антиквару. Скажешь, что я по делу. Доски, мол, за бугор хочу толкануть редкие. Дальше — сам разберусь.

В магазине антиквара не оказалось. Единственный продавец сказал, что Александр Григорьевич хворает.

Это было мне на руку. В доме разговаривать всегда удобнее. Обстановка к интиму располагает. Опять же можно неприятностями для семьи припугнуть.

Хворь Мелихова была написана у него на роже. Александр Григорьевич был с крупного похмелья. Это тоже неплохо. С похмелюги люди хоть и раздражительные, но сговорчивые, потому как опасаются за свою драгоценную жизнь, которая, как им мнится, висит в это время на волоске.

— Вот что, господин Мелихов. Ты мне сейчас быстро расскажешь, где залег Зомби, и дело с концом. Иначе, сам понимаешь, мы шутить не любим…

— Кто это вы? И какой такой Зомби?

— Слушай, хмырь! Ты о тамбовских слыхал? — назвал я первую пришедшую в голову группировку. — Нет? Скоро услышишь. И скорее, чем ты думаешь. У тебя вроде детки есть, вон как расшумелись. Хворать тебе не дают. Так мы их щас успокоим! Да и жена небось пилит, поедом жрет, что пьешь часто и много. Тоже поможем!

— Да что вам надо-то?

— А немного. Совсем крошечку. Зомби, вишь ты, надумал от нас скрыться. А за ним должок числится. И на сходку последнюю не явился. Ты наши законы знаешь, а забыл — напомним! Какое дело надумал этот покойник воскресший провернуть? Второй раз мы не предупреждаем! Дела делает, а в общак ничего не сдает. Ну!

— Зомби всегда в одиночку работает, — с внезапной гордостью сказал этот подонок. — Я один у него в доверенных хожу.

— Вот и хорошо. Вот и чудненько. Давай рассказывай!

— Да и рассказывать-то нечего. Дело только его самого касается и дохода никакого не даст. Наоборот, одни расходы. Вылечиться Зомби хочет. Готов любые деньги заплатить. Прослышал, что новый метод есть, только стоит дорого. Фетальная терапия называется, слыхал? Да где уж тебе!

— Ну ты, умник! Фетальной я не знаю, а фекальную очень хорошо! Вот щас в фекалиях, в говне то есть по-научному, тебя и будем лечить! Говори дальше!

— Фетальная терапия значит клеточная, — наставительно сказал антиквар. — Пока это дело не совсем… открытое, скажем так, то есть открытие-то есть, но вроде как добропорядочные граждане, — слова эти Мелихов произнес с презрением, — считают клеточную терапию вроде как аморальной. — Он усмехнулся.

— Да в чем она заключается-то? Ты по делу говори, а не базарь попусту. Время — деньги, как говорят умные люди.

— Ну, в больной или стареющий организм вводится особое лекарство, приготовленное из органов или железок неродившихся… — он помолчал и закончил: — существ.

— Чего? — Я похолодел. — Это что после скоблежа у бабы в больничке можно взять, из этого лекарство сделать и от смерти спасать?

— После аборта нельзя. Только у выкидыша. А чего? Сколько женщин мечтают от ребенка избавиться, да срок прошел. Вот тебе и материал для лекарства. А скольким людям можно жизнь спасти!

— Ну вы даете! — с отвращением сказал я. — Уж на что я грешный, сколько людей на тот свет отправил, но такого… И сколько же Зомби имеет с этих… операций?

— Он ничего не имеет. В Штатах такие операции сто тонн стоят. У нас — дешевле. Да и не делают их. Зомби с врачом договорился. Сколько обещал, не знаю, но думаю, порядочно. Да еще материал надо в институт отдать, где аппаратура есть, чтобы препарат изготовить. Это тоже не хухры-мухры. Потому Зомби от вас и ушел. Собой он сейчас занят. Ему, может, жить осталось месяцы. Если лекарство не сделает.

— Ну даете! — снова изумился я. — И что, нашел он такого лекаря?

— Нашел… А не знаю я, — вдруг спохватился антиквар. — С пьяных глаз несу ахинею, а ты и поверил, — вдруг рассмеялся Мелихов. — А где он, точно не знаю, но через гонцов могу передать все ваши просьбы.

— Ну, гад! Ну, сволочь! Так ты мне всю дорогу туфту гонишь, а я и уши развесил. — Я встал. — Последний раз спрашиваю, где твой сука шеф скрывается? — Я замахнулся.

Мелихов сжался.

— Не трожь! Не надо. В Горской он. Домик купил недавно. Тайно от всех. Только я и знаю. — Антиквар назвал адрес.

На прощанье я все-таки врезал ему. Уж больно омерзительный был человечишко. И предупредил:

— Сообщишь своему, что я у тебя был, в тот же час конец придет и тебе, и семейке твоей. — С тем я и ушел.

Чтец смирно сидел в машине.

— Пшел вон! — сказал я, он мигом выскочил и тут же исчез.

Я связался по рации с горпрокуратурой, коротко обрисовал ситуацию, попросил поспешить. Впрочем, я знал, что ребята и без моих напоминаний будут делать все оперативно.

Потом я позвонил из автомата Акимычу.

— А ведь матушка Ирина на сохранении лежит, — напомнил я ему, будто он и сам об этом не знал.

— Приезжай, Слава, будем ждать новостей из прокуратуры, — сказал Евграф Акимович.

Ребята рассказывали, что брали они Зомби тихо, без пыли. Жил он в маленьком деревянном домике в поселке Горская, неподалеку от станции, без охраны. Старался быть как можно незаметнее. При обыске в старинном сундуке нашли изрядное количество ценностей в общей сложности в пересчете на валюту на семьсот тысяч баксов. Среди всего прочего были и иконы редкие и церковная утварь из Троицкой церкви. Ювелир был убит не столько из-за того, что дискос и чашу на сохранение отдал, сколько по причине возможной слежки за ним и выхода на сообщество Зомби. Кстати, подвернулась и еще одна возможность подставить отца Евгения.

Фамилия задержанного была Холопов, имя, отчество — Анатолий Федорович. Судим ранее не был. Работал много лет кладовщиком. Последние годы не работал.

О подробностях его преступной деятельности рассказывать не буду. Скажу только, что специализировался Зомби на русском антиквариате. Были за ним и грабежи, и контрабанда, и убийства. Гордился, сволочь, что за столько лет не засветился ни разу.

Внешность Холопова действительно соответствовала кличке. Среднего роста, худой до невероятности, лицо длинное, щеки впалые, черные глаза, глубоко посаженные, горят лихорадочным недобрым огнем, кожа на лице бледная и словно прозрачная. Впечатление такое, что все кости наружу. Одним словом — череп ходячий.

Конечно, следователя, да и нас с Акимычем в первую очередь интересовал таинственный препарат на основе клеток живых организмов, вернее, неродившихся существ.

— Литературой научной и популярной интересоваться надо, — с усмешкой сказал Анатолий Федорович. — Мне вот приперло, я и занялся.

— Ну так просветите уж нас, неучей, — сказал следователь.

— А все просто! С помощью препарата, сделанного на основе органов или железок неродившегося животного или человека, возможно излечение от смертельных болезней или, к примеру, омоложение, избавление от импотенции. — Он с усмешкой взглянул на сидевшего в сторонке Акимыча. — Если такое явление, к примеру, в тягость кому-либо. То есть берется пятимесячный или шестимесячный выкидыш, у которого отсекаются определенные органы, замораживаются на специальной аппаратуре. Потом из этих ненужных, выкинутых предметов изготавливается чудо-лекарство.

Этот ублюдок так и сказал: «ненужных, выкинутых предметов».

— Кто же изобрел этот… метод?

— Работал над ним некий Майк Молнер. Сначала в Штатах, потом в Швейцарии. Кое-какие секреты передал нашим медикам. А они у нас талантливые, на лету схватывают. Да и Молнер деньгами помог, аппаратура больно дорогая.